Вчера совершенно случайно и с большим опозданием узнал, что еще 1 декабря 2024 года не стало автора-исполнителя Владимира Шиленского. Два с половиной месяца не дожил он до своего 62-го дня рождения. С песнями его меня познакомил в 2002 году коллекционер Сергей Чигрин, когда привез похвастаться только что купленным на Горбушке альбомом «Алмазный бизнес» некоего Олега (фамилия на диске не была указана, потом узнал — Куликов). Авторство большинства песен на той пластинке принадлежало неизвестному мне в ту пору Владимиру Шиленскому. Особо понравилась композиция «Кадиллак цвета кокаина». Был в ней настоящий драйв, кураж, четкий слепок с той жизни нулевых годов, где еще отчетливо звучало эхо «лихих 90х». В общем, и эта и остальные вещи были по-настоящему талантливы. Познакомились мы с Владимиром пару лет спустя, когда он, возвращаясь с фестиваля в Калининграде, привез мне в подарок от местного журналиста Миши Дюкова книгу о шансоне. С того времени мы с Володей как-то сразу крепко сдружились. Нашлось много общих знакомых, а главное — тем. Прежде всего, литература, которой Шиленский, буквально, дышал. Сочинял он много, но показывал только редкие избранные вещи. Над словом работал, как рудокоп. Помню его фразу: «Первую и вторую рифму я отбрасываю всегда, третью — в семидесяти процентов случаев, и только на четвертой, а скорее — пятой, останавливаюсь». На протяжении следующих 15 лет мы общались довольно регулярно. Ездили вместе в Питер и Нижний на фестивали, концерты, к знакомым друзьям-артистам и коллекционерам. Часто проводили время в давно закрытом трактире «Бутырка», который был в те годы неформальным клубом для андеграунда жанра, тех, кто не смог вписаться в формат радио «Шансон» и демонстрировал таланты в узком кругу, среди своих. Володя тоже очень хотел, чтобы его стихи, именно стихи, а не песни, потому что называл он себя «поющий поэт», услышали, как можно больше людей. Пел везде, куда приглашали. Старт был хороший: в самом начале века за песню «В городе этом» он получил премию правительства Москвы. Потом вышла первая книжка. Песни его появились в репертуаре Катерины Голицыной, Игоря Десятникова, других шансонье. Но вот сам Володя дальше не смог пробиться сквозь баррикады «форматов» и ловушки, которые расставляют ловкие продюсеры. Шиленский был непростым в общении, со своими, не всегда понятными окружающим, но твердыми понятиями о жизни и о себе. Недаром, знакомые в шутку звали его меж собой Шило. Не чужд Володя был и мужских страстей, но до края ничего и никогда не доводил. Наоборот — регулярно занимался спортом, держал себя в форме и для своих, уже не юных лет, был на удивление крепок. Но вот сил справиться с внезапно навалившейся болезнью у него, к сожалению, не хватило. Жил он со старенькой мамой в воспетой им в одной из песен «пятиэтажке» в Химках. Берег единственного родного человека, как умел, и звонил по три раза на день, словно мальчишка. Но докладывал не о себе, а беспокоясь о ее самочувствии. Когда мамы лет 7-8 назад не стало, он решил податься на Землю Обетованную, уехал в Израиль. Подробностей его жизни там я не знаю. К тому моменту я уже сам жил в Канаде и общение наше затухло, а потом оборвалось. Прожив на Святой земле несколько лет, он вернулся в Москву, сотрудничал с некоторыми нашими общими друзьями: композитором Александром Петренко и певицей Милой Третьяк, лидером группы «Заводчане» Максом Орехом. Хотя мы очень давно не виделись, известие о его смерти как-то взбудоражило меня. Все-таки почти полтора десятка лет мы тесно общались, даже делали общие проекты. Песня «Кадиллак цвета кокаина» вошла в юбилейный сборник студии «Кисмет». Ответственный Володя специально поехал тогда в студию, чтобы записать авторскую версию. А получив от меня диски, подарил на память самодельный сборник своих стихов, с рисунком на обложке и смешной картинкой в тексте. Он кстати был талантлив многогранно, не только сочинял стихи и песни, но и прекрасно рисовал. Надо будет найти этот буклет, обрамить и повестить. Будет напоминать о веселых молодых годах и талантливом артисте, «поющем поэте» Владимире Шиленском, «твоем выдающемся современнике», как он, бывало, с иронией говорил о себе, тайно надеясь в душе, что стихи его не забудутся и когда-нибудь, но все же прозвучат. В качестве «подскриптума» к некрологу хочу поделиться с вами давним интервью с Володей, которое я записал к выходу его второй книги под названием «Песенки о родине». Интервью назвал тогда его цитатой: «Не прожить чужую жизнь». Что ж, он прожил непростую, но интересную жизнь, которая точно не стала чужой. Кроме добычи «руды слова русского» ничем другим не занимался, даже жестоко страдая от безденежья. Жил почти аскетом, был скромен в желаниях; чаще тих и задумчив снаружи, но «кипуч» (опять его словечко) внутри; верой и правдой служил Музе; любил свою страну, переживал за нее и как мог, помогал. Если вам не знакомы песни и стихи Владимира Шиленского, кликните на ссылку в начале текста, зайдите к нему на сайт, пока не закрылся. Светлая тебе память, Володя…
ВЛАДИМИР ШИЛЕНСКИЙ: «НЕ ПРОЖИТЬ ЧУЖУЮ ЖИЗНЬ…»
— Владимир, от души поздравляю с выходом книги! Уверен, это событие порадует не только ценителей жанровой песни, но и вообще всех любителей русской словесности. Тем более, что гарантами качества выступили кипучая Мария Арбатова и сам великий и ужасный Юз Алешковский.
— Благодарю за внимание и поддержку. Книжка назревала с девяносто первого года (именно тогда, отлёживаясь в замоскворецкой дворницкой, я решил и начал переходить со стихов на песенки). Попали в сей переплёт сто семьдесят пять текстов, то есть примерно половина из всего напридуманного. Там восемь тем: «Про новозаветное», «Про время и одиночество», «Песенки женщин», «Про любовь», «Люди-звери», «Криминальные баллады», «Про песенки и себя» и – самый большой раздел – «Про дела рассейские». А Мария с Юзом высказались не вчера, но от слов своих не отказались и поныне, за что я – само собой – признателен им безмерно. Как и небезызвестному Кравчинскому, чьи наблюдения про эти песенки также далеко не портят оборот обложки…
— Теперь моя очередь благодарить. Но почему последний твой диск вышел аж восемь лет назад. За всё это время в интернете появилось от силы с десяток новых треков, так что не сказать, что ты сильно пропагандируете своё творчество. Как складывается судьба поющего поэта?
— Вкратце, чтобы ни кого не задерживать, картинка такая… Да, в сеть свежее выкладываю по чуть. Так хоть зовут попеть, чтоб новое услышать, а выложишь – ага, слыхали… Да и по договору с композитором моим нынешним – Алексом Петренко – песенки с его музычкой могу только вживую вякать, а на студию – шалишь… Ну и выступаю в основном в частном секторе, где неуместно фоткаться и распространяться… Но на пару дисков песенок аранжированных накопилось. Я просто не слишком демонстративная личность и на сцене не особо в своей миске… Ну то есть не балдею от себя поющего. Другое дело – рука к перу, перо к бумаге… С годами эта нелюдимость усиливается. Но, надеюсь, как пришло время книжки, так и до дисков новых ещё доберёмся… Пока – по семейным обстоятельствам – времени на это нет. А книжку хочу провезти по выставкам. Вот в Питер метнусь на Салон днями. Будет в магазинах каких-нибудь. Кто в СПб живёт или доедет мосты поразводить, увидимся на стенде № 351 (в Михайловском манеже мероприятие пройдёт с 17 по 20). Мой закуток, как и положено, неподалёку от буфета, ну и супротив стенда правительства Москвы (совпало).
— А концерт-то в СПб будет?
— Открытого концерта там тоже не будет – один вечерок на частной территории… Зато с книгой в нагрузку буду оставшиеся с прошлых лет диски раздавать. На стенде ставлю колонки – шёпотом (а то погонят книгочеи). Ещё в шатре каком-то уличном в полдень пятницы сказали дадут часок. А про судьбу поющего поэта… Для меня всё это – попытка оправдать существование. Такие вещи как сочинительство – почти приговор, потому как эта склонность «заворачивается» ещё в утробе материнской в три лепестка зародыша, то есть сидит глубоко. В этом смысле жизнь – встреча с самим собой. Я больше созерцатель, чем деятель. Истинное удовольствие для меня – придумать песенку, почитать, в музей-на выставку просочиться, рыбку поудить, грибки покосить, деревце, в конце концов, посадить. Макс, виноват, но пора в город на Неве собираться…
