Среди многочисленных русских ресторанов Нью-Йорка, которые в 1970-80-е гг. вспыхивали и гасли, как искры от костра в известном романсе, немногим удалось продержаться, а, тем более, обрести статус легендарного места. Одним из них стал ресторан «Садко», открытый на Брайтон-Бич в начале 1980-х годов предпринимателем Евгением Бендерским. Там в разные годы выступали лучшие артистические силы того времени: Марина Львовская, Алекс Мирлас, Сэм Майклсон, Михаил Шуфутинский, Анатолий Могилевский, Марк Грушко, Леонид Полищуков (это о нем спела Люба Успенская: «Я без ума от гитариста из «Садко»…), заморская гостья из Австралии Рита Каган и, конечно, Люба Успенская. Взгляните на вырезки из эмигрантских газет и архивные съемки. Как от них веет атмосферой того невозвратного времени.
Сейчас мне хочется еще больше погрузить вас в прошлое и процитировать несколько абзацев из мемуаров Михаил Шуфутинского «И вот стою я у черты…», где он описывает свой первый визит в ресторан «Садко»: «Я с любопытством осматривал заведение. Так вот что такое эмигрантский ресторан. Десять-двенадцать столиков, небольшая сцена, маленькая танцплощадка, псевдорусский декор – какие-то картины из легенд о Садко. Официанты в обычной униформе: черные брюки, белые рубашки. Самым интересным мне показалось то, что туалеты находились на втором этаже. История ресторанного бума на Брайтоне началась именно с “Садко”, он открылся в конце 70-х годов. Хозяином был Женя Бендерский – человек в эмиграции известный и уважаемый. В “Садко” играл оркестр, называвшийся “Поющие звезды”. Началась программа, но народу собралось мало. Оркестр играл легкую музыку. Для меня, профессионального музыканта, прошедшего в Союзе огонь и воду, знавшего рекординг на фирме “Мелодия”, эта игра показалась достаточно примитивной. Наивысшим достижением их техники явилось, пожалуй, то, что они вместе начинали и вместе заканчивали. Пели они, однако, хорошо, и получалось, в общем, всё симпатично и вполне приемлемо… Вскоре ресторан заполнился до отказа, пошла гульба. Львовская с Успенской разошлись вовсю, пели лихо, по-кабацки, публика аплодировала, но мне это как-то резало слух – было далеко до привычного уровня, который в Союзе считался нормой. За банкетным столом, накрытым в стороне, шумела компания, среди которой я с удивлением обнаружил несколько знакомых лиц: Анатолия Днепрова с женой, Нину Бродскую с мужем, Бориса Сичкина. Как я ни скрывался за колонной, меня тоже заметили, вытащили, усадили за стол. Днепров справлял свое тридцатилетие. Боря Сичкин, сидевший напротив меня, пожал мне руку и сказал:
– Мой друг, поздравляю вас, вы попали в полное г…но!
– Как и вы, друг мой, – бодро ответил я.
Мы выпили. Я внимательно наблюдал за происходящим на сцене. Заказ песни тогда стоил пять долларов, потом музыканты стали брать по десять. Нужно было знать огромное количество песен, причем самых разных: русских, украинских, еврейских, итальянских, американских…».
Не так давно один коллекционер прислал мне архивную запись ансамбля «Поющие звезды» п/у А.Мирласа, сделанную в то время. Послушать ее, а также записи других исполнителей того времени, можно здесь и сейчас. На этом все. До новых встреч!